| I also wish to express revulsion at the acts that have occurred and to ask a question with respect to the national human rights institutions of the Democratic Republic of the Congo, in particular the National Observatory for Human Rights and the National Truth and Reconciliation Commission. | Я хотел бы также заявить о том, что мы глубоко шокированы тем, что произошло, и задать вопрос относительно национальных институтов по правам человека в Демократической Республике Конго, прежде всего Национального центра защиты прав человека и Национальной комиссии по установлению истины и примирению. |
| With that in mind, I believe that there is a fundamental question for the Security Council: can and should we be doing more to support the Secretary-General's leadership in combating the global emergency that is HIV/AIDS? | Учитывая все это, на мой взгляд, Совету Безопасности следует задать главный вопрос: должны ли и можем ли мы сделать больше для оказания поддержки усилиям Генерального секретаря в деле борьбы с той глобальной проблемой, которой является ВИЧ/СПИД? |
| But the question we must nevertheless ask ourselves is this: has the international community reacted in an appropriate way to this calamity, or have we merely engaged in the usual perfunctory and routine denunciations? | Но вопрос, который мы должны задать себе, заключается в следующем: отреагировало ли международное сообщество адекватным образом на это бедствие или же мы просто ограничились поверхностными и рутинными обвинениями? |
| Mr. Fichtl: I think that is a question which we all have to ask ourselves: if all of us, as partners, missed opportunities in Sierra Leone. | Г-н Фихтль: Я думаю, вопрос, который все мы должны задать себе, состоит в следующем: не упустили ли все мы как партнеры возможности в Сьерра-Леоне? |
| I would ask the question: will the Council have the courage in 2003 to take aim at those groups and their supporters that promote and perpetrate that violence and terror? | Я хотел бы задать вопрос: найдет ли Совет в себе мужество в 2003 году обратить свои действия против тех групп и их покровителей, которые поддерживают и совершают насилие и террор? |
| So let me ask a simple question. What would happen if the Republic of Serbia established its own community service centre in Pristina to issue Serbian passports to the massive number of Kosovar Albanians who are asking for Serbian passports even today? | Позвольте задать простой вопрос: что произошло бы, если бы Республика Сербия открыла собственный центр обслуживания населения в Приштине для выдачи паспортов огромному числу косовских албанцев, которые запрашивают сербские паспорта даже сегодня? |
| From the perspective of adherence to the rules of law and to the procedure of the General Assembly, it is important to ask the question: who assigned the credentials of Libya that were accepted by the Credentials Committee? | С позиции соблюдения норм права и процедуры Генеральной Ассамблеи важно задать вопрос: кто давал представителям Ливии полномочия, которые были приняты Комитетом по проверке полномочий? |
| The United Nations development system was described as a"'machine' a marked identity of its own and its power is so great that the question must be asked 'who controls this 'machine'? | Система Организации Объединенных Наций в области развития была охарактеризована как "машина", имеющая свой характер, сила которой столь велика, что это заставляет задать вопрос: кто контролирует эту "машину"?. |
| The question we must ask is: Why does the situation in the Middle East continue to deteriorate and why are we still caught up in a cycle of violence? | Мы должны задать следующий вопрос: почему ситуация на Ближнем Востоке продолжает ухудшаться и почему мы по-прежнему втянуты в цикл насилия? |
| But the question we must ask ourselves is this: can we yet reach the limit of our avowed goal of good governance while there are still Members of the United Nations that insist on maintaining a state of conflict or even a state of war with other Members? | Однако мы должны задать себе вопрос: можем ли мы подойти вплотную к достижению поставленной цели обеспечения благого правления в условиях сохранения в составе Организации Объединенных Наций государств-членов, которые настаивают на поддержании состояния конфликта или даже войны с другими членами? |
| Now the central question we must ask ourselves is: when we go home to our capitals, what will be the impact of the outcome of the Conference on actions at all levels? | Главный вопрос, который мы должны сейчас задать себе: когда все мы вернемся к себе на родину, как повлияют итоги Конференции на деятельность на всех уровнях? |
| I'm going to ask a straight question, and I'd like a straight answer | Хочу вот задать прямой вопрос, и хотел бы получить не менее прямой ответ |
| The question we must now ask ourselves as we come to the end of another unsuccessful session, where we have failed to initiate negotiations, is: how long are we prepared to wait for things to change, to express frustration but not to act? | Сейчас, когда мы подходим к концу еще одной неудачной сессии, на которой нам не удалось начать переговоры, мы должны задать себе вопрос: как долго мы готовы ждать, когда изменится положение дел, выражать разочарование, но не действовать? |
| I felt that the time was right to ask the first personal question suggested by Fidel: Wouldn't it be possible for the FBI to contact their Cuban counterparts with a view to mounting a joint campaign against terrorism? | Этот момент мне показался подходящим для того, чтобы задать первый личный вопрос, который мне предложил Фидель: «Имеется ли возможность для того, чтобы ФБР установило контакты со своими кубинскими коллегами в интересах совместной борьбы против терроризма?». |
| The delegation of the Democratic People's Republic of Korea raises the following question: what on Earth do justice, fairness and legitimacy mean when the kingpins of human rights violations are free to use their strength to blame other countries on human rights issues. | Делегация Корейской Народно-Демократической Республики хотела бы задать следующий вопрос: «Что же означают правосудие, справедливость и легитимность, когда главные нарушители прав человека беспрепятственно используют свою силу, чтобы обвинять другие страны в нарушении прав человека»? |
| This is a quote, actually, from Alan Turing: "In 30 years, it will be as easy to ask a computer a question as to ask a person." | Вот подлинная цитата из Алана Тюринга: «Через 30 лет задать вопрос компьютеру будет так же просто, как задать вопрос человеку». |
| And over the course of six months, I would corner them in the hallway and ask them a sort of naive but fundamental question: "If you had unlimited resources, what's the one thing you would give your patients?" | Все шесть месяцев курса мне хотелось загнать их в угол в коридоре и задать им наивный, но принципиальный вопрос: «Если бы у вас были неограниченные ресурсы, какую одну вещь вы бы дали своим пациентам?» |
| Personally, I should like to put to you, members of the General Assembly, the following question: should the Security Council not also include as a member with veto power a representative of the world's majority, the small nations? | Я лично хотел бы задать вам, члены Генеральной Ассамблеи, следующий вопрос: не должен ли Совет Безопасности включить также в свой состав в качестве члена, обладающего правом вето, представителя мирового большинства, малых государств? |
| Tell me, did he rough her up just because she had the audacity to question why he would leave their bed in the middle of the night, lay with your sister in her bed while she was sleeping? | Скажи, он на неё так взъелся из-за того, что она имела наглость задать вопрос, почему он посреди ночи покидает их спальню, и лежит с твоей сестрой в кровати, пока та спит? |
| Based on the perspective that the Tribunal will complete its task by the year 2016, I should simply like to ask a rhetorical question: Could one have imagined that the Nuremberg tribunal would end its work in 1968, 23 years after its creation? | В свете прогнозов, согласно которым Трибунал завершит выполнение поставленной перед ним задачи к 2016 году, я хотел бы просто задать риторический вопрос: можно ли представить, чтобы Нюрнбергский трибунал закончил свою работу в 1968 году, через 23 года после своего создания? |
| The question the Council must ask itself - this year, of all years, as we approach a summit - is, when do the situation and the developments in a country actually justify the involvement of the Security Council? | Вопрос, который должен задать себе Совет именно в этом году, когда приближается встреча на высшем уровне, состоит в следующем: в каком случае ситуация и развитие событий в той или иной стране действительно оправдывают участие Совета Безопасности? |
| I would like to ask a question: what can be done by African organizations to ensure the implementation of international conventions and of their own instruments on preventing mass human rights violations and violations of international humanitarian law during the current conflicts in Africa? | Я хотел бы задать следующий вопрос: что предпринимается африканскими организациями по выполнению международных конвенций и их собственных документов по предупреждению массовых нарушений прав человека и международного гуманитарного права в ходе действующих конфликтов в Африке? |
| We should like to pose the following question: Do we really want to investigate the human rights situation in a particular country, and thus take the measures required for an exhaustive neutral investigation, or do we simply want to condemn a country? | Мы хотели бы задать следующий вопрос: «Действительно ли мы хотим расследовать положение в области прав человека в конкретной стране и, таким образом, принять меры, необходимые для проведения тщательного нейтрального расследования, или же мы просто хотим осудить какую-то страну?». |
| But the 1949 resolution, in some respects, goes even further than the S-5 resolution, and therefore the more important question to be asked is: Why is it that these working methods have not really succeeded when they were thought of as early as 1949? | Но резолюция 1949 года - в некоторых аспектах - идет даже дальше резолюции «малой пятерки», и поэтому есть более важный вопрос, который следует задать: почему эти методы работы в действительности не увенчались успехом, когда над ними задумались еще в 1949 году? |
| So in the same way that we asked about the past of human consciousness, maybe the most challenging question we can pose to ourselves is whether this can tell us something about the future of our own consciousness. | Так же, как мы задавались вопросом о прошлом человеческого сознания, мы можем задать себе и другой, возможно, самый сложный вопрос: что можно выяснить о будущем нашего сознания? |