| Somebody speaks German there. | Кто-то здесь говорит по-немецки. |
| I don't speak any German. | Я совершенно не говорю по-немецки. |
| Quarrel with Germans in German... | С немцами говорить по-немецки... |
| Of course I speak German. | Конечно, я говорю по-немецки. |
| Do you speak German by any chance? | Вы случайно не говорите по-немецки? |
| I speak bad German. | Я немного говорю по-немецки. |
| [Both speaking in German] | (говорят по-немецки): Как прошло? |
| You don't speak German. | Ты не говоришь по-немецки. |
| That's not very German. | Это как-то не по-немецки. |
| Only you speak German. | Только вы говорите по-немецки. |
| You're speaking German already? | Ты уже говоришь по-немецки? |
| So you speak German! | О, ты говоришь по-немецки! |
| My German is terrible. | Я плохо говорю по-немецки. |
| This manual's in German. | Но ты же ведь говоришь по-немецки! |
| And do you speak German? | Вы говорите по-немецки? (нем.) |
| So you do speak German. | Так ты говоришь по-немецки. |
| I don't speak German. | Извините, я не говорю по-немецки. |
| It's German for revenge. | По-немецки "месть". |
| l don't understand German. | Я не понимаю... по-немецки. |
| I was bawling in German! | Я же выкрикнула по-немецки. |
| If I give the right command in German, she'll rip your face off. | Одна команда по-немецки - и она тебе лицо отгрызет. |
| The next morning [in German] On the air with radio Alma-Ata. | [по-немецки] В эфире радио Алма-Ата. |
| Born in a diplomatic family, he was a fluent speaker of English and German since he was a child. | Родился в семье дипломатов, с детства свободно говорил по-английски и по-немецки. |
| On September 6, an interactive exhibition titled "They Speak German Here" opened its doors at Tashkent's Youth Creativity Palace. | 6 сентября во Дворце творчества молодежи в Ташкенте открылась интерактивная выставка «Здесь говорят по-немецки». |
| Unrug responded by refusing to speak German, saying that he had forgotten that language in September 1939. | Однако Унруг не поддался на уговоры, более того, он отказывался разговаривать по-немецки, заявляя, что забыл этот язык в сентябре 1939 года. |